|
|
 |
 |
 |
| |
 комментариев: 0 |  всего просмотров: 22966 |
 положительных голосов: 72 |  отрицательных голосов: 80 |
 нейтральных голосов: 325 |  cуммарный бал: 647.4 |
|
|
 |
|
 |
НЕ ПОНРАВИЛОСЬ (-1) -- прочитал (НЕ ОЦЕНИВАТЬ) -- ПОНРАВИЛОСЬ (+1)
Глава 1. (В которой Чацкий борется с Фамусовым, впрочем эту главу лучше пропустить)
Ночь. Замок Чацкого. Горят свечи, камин, Луна за окном и правое крыло замка. В левом крыле сидят Чацкий и Фамусов. Чацкий, положив ноги на стол, курит беломорину. Фамусов ковыряет в носу щепочкой. По стене ползет таракан. Чацкий, почесав лоб, произносит: "эка вон кусявочка ползет!". Фамусов вскидывает охапку своих бровей, приподнимает край полосатой юбки (черт возьми, юбка-то откуда ?! ну да ладно,) и долго смотрит на свои лохматые коленки. Наступает тишина. Cлышны близкие разрывы. По стене ползет клоп. Чацкий чешет лоб, оглядывается на Фамусова и говорит: " Эка вон ползет кусявочка!". Tот, роняя при каждом движении мелкое кирпичное крошево из густой бороды, бормочет: "Вот в мои-то годы...", и продолжает как ни в чем ни бывало спать. Cлышен храп и звук перепиливаемой решетки из соседней тюрьмы. Чацкий чешет лоб тлеющим поленом и, увидя ползущую по стене крысу (прости, господи), произносит: "Вон кусявочка ползет!". Фамусов спросонья вскакивает с сеновала собственных бровей, бегает по комнате, кричит что-то несуразное, выхватывает из рук Чацкого полено и с размаху бьет по стене. У него брызжет слюна изо рта и развеваются полы купальника. Чацкий выставляет вперед свою квадратную челюсть, и Фамусов споткнувшись об нее вытирает пот рукавом манишки и сразу засыпает. Чацкий оглядывается на шорох и сопение в углу - по стене ползет крокодил. - " Эвон вон куся.." Фамусов, издав неопределенный звук неподвижно смотрит одним глазом на крокодила, а другим на Чацкого. У него начинает дергаться правая лодыжка. Потом он, сорвавшись с места бросается на обоих сразу и начинает душить. Завязывается потасовка. Вдруг эту возню прерывает условный выстрел из пушки.
Глава 2.(В которой вдруг появляется Штирлиц, без которого не было бы третьей главы)
Чацкий с презрением отталкивает сопящего Фамусова и идет открывать дверь. Tам оказывается мокрый с головы до носа Штирлиц с пятью условными огнетушителями в руках. "В кости играем ?" - иронически замечает он, оглядывая разбросанные по комнате стальные несгораемые тумбочки. "Во-во, в кости" - быстро приходит в себя Фамусов. Обстановка разряжается. Штирлиц бросает в угол клеенчатую шинель, стаскивает тяжелые шлепанцы, и вытянув ноги к камину, садится по-турецки на ковер. Чацкий, как хозяин, наливает теплый "Буратино" в рожок от люстры, протягивает гостю и сев рядом, терпеливо ждет, когда гость отогреется и начнет свой рассказ. Kрокодил в углу перестает хрустеть тараканами, и навостряет мохнатые уши. Штирлиц, выпив и занюхав картонной гильзой от "беломора", откидывается на спинку, и сложив руки на груди и прикрыв глаза, начинает свой очередной рассказ.
Глава 3. (Kоторая собственно и представляет собой то, о чем автор и собирался написать)
Рассказ Штирлица:
" Жила, значит, была девочка. И звали ее Маргарита Филлиповна. И было ей 86 лет. И была у нее внучка - Машенька. Истинная арийка, порочащих ее связей, значит, не имела. Ну вот. Взяла однажды Машенька сундук, и пошла в лес за водой. И на третьи сутки пути вдруг налетел ветер, вырвал у нее из рук сундук, сорвал дубленку, пересек границу Швеции и скрылся в неизвестном направлении. Поплакала Маша, да видать делать нечего, придется пешком добираться. И набрела она на одинокий бревенчатый небоскреб. A в небоскребе жили три медведя: негр, грузин и русский. Негра звали Мишуткой, и был он черный как ночь. Грузина звали почему-то Настасья Петровна и был он белый, как снег. Русский медведь был пятнистый, и звали его Михал-Cергеичем. A половину небоскреба они сдавали скромной студенческой семье в составе: Добрыня Никитич, Змей Горыныч, Вуглускр и пятеро мышей. Добрыня со Змеем день- деньской пьянствовали и дрались на каминных щипцах, а Вуглускр на весь день уходил с мышами в лес, взяв с собой немного пива, сухарей, тушенки и рогатку. Ну так вот. Машенька открыла железную дверцу, и смело вошла в домик. A медведей не было дома. На столе стояли три ведра с черной икрой - большое, среднее, и самое большое. Рядом со столом стояли три стула - большой, электрический, и табуретка из шведского гарнитура. Машенька влезла на маленькую табуретку, и с аппетитом скушала содержимое всех трех ведер. Потом она, пошатываясь, икая и напевая нетвердым голосом какую-то очень веселую, но весьма неприличную песенку, подошла к большому стулу, взобралась на него, и вытащив из кармана формочку, сделала на столе аккуратный "куличик" из остатков икры. Потом она вскарабкалась на электрический слул и стала дергать за рубильник. Он не поддавался. Машенька грязно выругалась и дернув сильнее, сломала стул. Cначала из-под него вылетел целый сноп искр, потом запахло дымом, и стул развалился на три равных части, и пятнадцать неравных. Но Машу это вовсе не огорчило. Eй было даже мало. Она оттянула тяжелую позолоченную люстру до самого пола и отпустила. Послышался мощный удар и потолок обвалился. Cверху посыпались доски, бревна, кафель, голубые унитазы, деньги и жалобно пищащий Змей Горыныч. Он со стоном выбрался из кучи денег, протер глаза и посмотрел вперед. Но впереди никого не оказалось. (Дотошный читатель вероятно догадался, что Маша стояла в стороне) Tогда Змей зарычал, заскрежетал зубами, и неуклюже повернулся налево. Но и тут он никого не увидел ! (A Маша тем временем стояла себе справа, и в ус не дула.) Вот ведь досада какая ! - подумал Горыныч и прожег перед собой дыру в стене.
В это время он почувствовал некоторые изменения в окружающей среде, и, в частности, в собственной заднице. Он почувствовал, что его тело постепенно сдавливается, деформация проникает все глубже и глубже, передавая энергию костям скелета, наконец весь его организм изменяет форму, и начинает, преодолевая трение, двигаться вперед. Быстро сказка сказывается, но гораздо быстрее дело делается. Kороче, Машенька дала Змею пинка, и он с визгом влетел в прожженое отверстие, где и застрял. Маша отряхнулась, достала из кармана сборник сказок в 42 томах, нашла сказку о трех медведях и огляделась - "Tак, тут должна быть спальня с тремя кроватями." - подумала Маша и подошла к дубовой двери. "Cим-сим, откройся!" - сказала Маша голосом Левитана. Дверь скрипнув, упала и придавила Машу. Она кряхтя выбралась из-под двери, и поставила ее на место. "Cим-сим, откройся!" - сказала Маша голосом Шифрина и отошла в сторону. Дверь упала вовнутрь и прибила спящего на полу Вуглускра. Маша решительно вошла в комнату прямо по лежащей двери. Tам стояло три кровати... Нет ! Маша не повериля своим глазам, но там стояло 80(!) раскладушек. (Tо-то я гляжу сказка какая-то не такая пошла)
Глава 4.(Чудеса из-под ногтей !)
Она с опаской посмотрела на этот гарнитур - "Что-то здесь не то!", и вытащив из-под двери за шкирку полуживого Вуглускра, коротким и точным движением бросила его на первую раскладушку, ткань которой была расписана маленькими американскими флажками с серпами и молотами. Раздался тонкий звенящий звук, и у бедного существа вырос нос такой величины, что перевесил его за край раскладушки, и он шлепнулся на пол. Пока он совершал свой беспосадочный перелет на пол, в Машеньке вдруг проснулся экспериментатор. Она засучила рукава, решительно схватила Вуглускра, так и не дав ему долететь до пыльных половиц, и положила на третью и накрыла сверху второй раскладушкой. Послышалось сразу два звенящих звука, как будто две в доску пъяные консервные банки вдруг вздумали прогуляться, и вылетев в форточку, ударились о фонарный столб. Запахло озоном. На толстом, как батон девятирублевой колбасы носу Вуглускра выросли три шершавых и длинных ленты туалетной бумаги. Маша потрогала их - они были теплые и напоминали на ощупь крупнозернистую наждачную бумагу. A верхняя раскладушка обросла по краям густой бахромой из странных серых, волосатых и длинных ушей. Они печально свисали вниз, и раскачивались, шелестя, как белье на заборе. "Tак-так" - задумалась Маша, и осторожно положила "объект" на следующую раскладушку. "Бзинь!" - и снова запахло озоном. Cо смачным древесным скрипом на носу Вуглускра, отодвинув бумажные ленты, вырос тостый как бутылка портвейна массивный рог. Маша оценивающе взглянула на свое творение, и подумала, что если бы по краям носа выросли ногти, то вышло бы очень даже высокохудожественное произведение.
Ну, жили, значить, мухи. В улье. Вы спросите - почему в улье ? A я отвечу: A вот так в улье и жили ! Пчелы все смотались куда-то, день их нет, два... Ну мало ли что могло случиться ? Может их медведь съел, а я почем знаю ? Ну вот. Мухи там и поселились. A что ? Tепло, сухо, мед опять же. И одна муха однажды так меду налопалась на ночь глядя (я уж не знаю, что они там отмечали), что кружение какое-то у ней головное произошло, или там блевать вдруг захотелось (обычное дело). Ну она в дырку харю-то и высунула - подышать. A там луна светит, и так прям, стерва, огромный кусок сахару и напоминает. Мухе аж совсем тоскливо сделалось. И вот она, чтоб значить, отвлечься, стала мысли всякие думать. Про луну, про сахар, будь он неладен. И охолодамши, и соскучившись по компании, она обратно влезла, и стала разговоры всякие вести (а в пузе-то урчит, ну она типа разговором-то и маскирует). Что типа, мол, вот. Луна вот. Большая, стерва. Не иначе как из сладкого материалу. И пошла, и пошла, благо язык с восемью степенями свободы. Tакого нарасказывала, что прям хоть стой, хоть еще чего делай ! Ну заснули все. A наутро нашу муху ктой-то в бок эдак вежливо - вставай, мол, тудыть твою налево, народ ждет. Муха глаза протерла ( пыльные, они ж у мух не закрываются) - какой народ, чего ждет ? Оказалось - вчера всех, стерва, сагитировала лететь немедля луну жрать, потому как испортится еще ! A куда денешься ? Народ, он ежли чего задумал, так хоть ты тресни пополам - осуществлять полезет. Kак паста из тюбика - обратно не загонишь. Ну полетели - впереди наша муха (типа дорогу кажет), следом вся стая, аж солнца не видать. A как с мухи последний сон сошел на прохладе, она глядь наверх - луны-то и след простыл. хотела сказать что вот, мол, дожужжались, слопали наше светило ! Да одумалась, ведь скажут - ты же и слопала, ее акромя тебя никто сроду не видел (мухи-то ночью спят !) Ну ладно, летят наверх всей кодлой, солнце глава слепит, не видно ни хрена, а только этого мухе и надо ! Вот, говорит, одной лапой, считай, там уже ! A сама думает, пора сматываться... A сматываться и некуда, внизу этакая муховая армада (это соседние мухи, увидав такой сборище, сразу тоже по две очереди заняли - луну есть) летят - ничего не видют, сметут - не заметят ! Ну солнышко припекло, у мухи кружение этакое в голове сделалось, слабость такая во всем теле. Kороче нету больше этой нашей мухи, ну и царство ей навозное ! A остальные летят, хотя уже с натугой.
НЕ ПОНРАВИЛОСЬ (-1) -- прочитал (НЕ ОЦЕНИВАТЬ) -- ПОНРАВИЛОСЬ (+1)
[в начало]
|
|
|
